Пустыня. Раскаленный песок и не щадящее никого солнце. Пусть от оазиса до колодца может и не завершиться. Чем дальше и дольше путь тем жарче, и даже по ночам когда воздух должен остывать и остужать путников, казалось что сам песок накалял его. Ветер, сухой и горячий выбивал из путника остатки влаги, иссушая его.
Вокруг уже третий день тянулись барханы и бескрайние пески, ни ориентиров ни тени и уж тем более ни источников воды. Тропа вела все дальше на запад, и спустя еще три дня упал первый верблюд. Перегрузив все самое необходимое на оставшихся и сверившись с направлением караван двинулся дальше. Спустя два дня, когда фляга отдала последние капли воды и пустой упала на своих опустошенных собратьев, я наткнулся на оазис. Борясь с желанием с разбегу прыгнуть в спасительную влагу я зачерпнул воды ополоснуть иссушенное лицо и вскрикнул от боли, вода оказалась крутым кипятком, пришлось отгонять обезумевших от жажды и жары верблюдов, понимая, что дальше верблюды могут и не пройти, набрал воды в ведро и ждал когда она хоть немного остынет, набрал фляги, перемотал обуженною руку и когда солнце уже скрылось за барханом, мне удалось двинуться дальше.
Вторая неделя подходит к концу, а я все еще бреду по этой проклятой богами пустыне, и уже вторые сутки как умер от жажды и жары последний верблюд, иду пешком неся на себе самое необходимое. На прошлом бархане я приметил спускающуюся под землю пещерку. Неужели получится спрятаться от этого уничтожающего солнца ? Неужели получится отдохнуть в тенечке? Эти два вопроса так и кружатся в моей голове, искореняя все оставшиеся мысли, тень, отдых, тень, отдых. Поднимаясь на бархан, в голове мелькнула мысль от которой меня мог бы пробить холодный пот, если бы во мне хоть немного влаги оставалось, а вдруг это все мираж? И нет там ни пещеры ни тенька, и вот я делаю шаг за шагом и мне вновь открывается вид на пещеру, не мираж, и она обитаема, или была обитаема. Вход в пещеру защищает от песка защищает полог, истрепанный и изжеванный беспощадным солнцем. Спускаясь с бархана я перешел на бег, влетев в этот полог, ни спрашивая разрешения, и в ожидании прохлады распахнул его. Меня чуть не выкинуло из пещеры жаром более жгучим чем снаружи, нога моя чуть не вступила в раскаленную лаву.
— Закрой вход! И так холодно!
Прохрипело сбоку от меня. Я подпрыгнув от удивления и испуга повернулся в сторону голоса. На одном из островков сидел старец в теплой зимней одежде, что сводило меня с ума ибо в этой пещере можно было жарить мясо без углей, а воду кипятить лишь поставив чайник на песок.
— НУ и что ты вылупился? Не людей никогда не видел или одичал совсем? проходи уж, будь гостем, чаем тебя хоть напою.
Не веря своим глазам, я попрыгал по раскаленным островкам к нему.
— Осторожней мальчик мой, лава еще никому не прощала ошибок.
Он улыбнулся, старческой доброй улыбкой и еще глубже закутался в одежды, складывалось впечатление, будто он сидел не посреди лавового озера, а среди вечных льдов, что на севере страны, прямиком за Северной башней.
— Внучек, а у тебя перчаток нету ? Зимних, ну или хоть каких, руки мерзнет, аж трясет. Я свои по рассеянности сжег когда умывался.
Он печально указал на лаву у края островка.
Удивленно я его спросил.
— Вы умываетесь лавой?
Улыбнувшись он кивнул, потом спохватился.
— Ох, прости старика, совсем забыл, я же тебе чаю обещал! Там в вещах есть чайник, а за пещерой колодец с водой, уважь старика, а то я там в раз окачанею.
Откопав, закопченный и местами оплавленный чайник, я побрел к выходу. Выйдя наружу и ощутив, как ветер обдувает меня, сложилось впечатление, что ветер ранее обжигающий и беспощадный стал пришедшим с северных гор, прохладным и нежным. Со спины раздалось старческое.
— Закрой дверь! Дует!
Прикрыв вход, я побрел искать колодец. Найдя его, и наблюдая как поднимается пар, я понял, что кипятить ее уже и не нужно.
— Ох и прохладная же водица, надеюсь не простужу ей горло.
Я с раскрытым, от удивления, ртом наблюдал как старец пьет кипяток, будто это была вода со льдом.
Старец задумался, посмотрел на меня и произнес.
— Ну что же, чаю мы с тобой попили, пообщались, тебе пора домой путник! И не спорь до обжитых мест тебе предстоит долгий путь. И я хочу что бы ты выполнил мою просьбу. Какую именно ты узнаешь когда придет время, а что бы ты добрался до нужного поселения вот тебе моя помощь. Он встал, подошел к лаве, и зачерпнув ее умылся. После чего хлопнув в ладоши наблюдал как от его рук, разлетаются искры. Искры собрались в огненную саламандру, которая потянувшись, улеглась у моих ног.
— Ах, да. Дабы ты узнал о моей просьбе, лови!
Я мне на ладонь упало небольшое зеркальце в серебряной оправе в форме все той же огненной саламандры охотившейся за собственным хвостом. И тот час же глубоко прожгло мне ладонь.
— А это, что бы ты не забыл о моей просьбе.
Он улыбнулся и цыкнул. Саламандра подобралась и подставила спину. Я усевшись, собирался спросить старца но он хлопнул ящерку по спине и в ушах у меня зашумела буря.
Старец, посмотрев на в огонь, тихо произнес.
— Скоро, совсем скоро, с тобой будет покончено, проклятый человек дождя!
Наблюдая за этим и катая на ладно слезу путника, оброненную им во время ожога, бог дождя печально усмехнулся и произнес.
— Посмотрим, владыка пламени, посмотрим.