Восемнадцатый сиреневый лист.
-Ученики мои, вы стали адептами одной из самых древних и тайных школ на земле. Школы Сиреневого Древа. Испытывая свои тело и дух вы пройдете путь от семени до листка.
Прожектор нестерпимо бил по глазам. Подгоняемый тычками и ударами, молодой парень, придерживая куль с одеждой и минимум личных вещей, топал в сторону покрытых ржавченой ворот. По обе стороны от потока людей раздавались короткие команды на немецком, разбавляемые лаем собак. Неожиданно стоявший перед ним мужчина набросился на одного из солдат попытавшись отнять у него оружие. Раздался выстрел и человек, картинно вскинув руки, упал на спину, в голубых глазах его так и не погас огонь ненависти к конвоирам, а толпа, обреченно склонив голову, шла дальше, не обращая внимания на выстрелы раздававшиеся то вверх по течению то вниз, лишь изредка некоторые люди вздрагивали, когда лай собак или выстрел раздавался совсем рядом.
Шаг за шагом, поток людей приближался к массивным воротам. Парень запрокинул голову и сглотнув поежился, прожектор скользнул вверх по воротам на которых пугающе высветилась надпись "Arbeit macht frei". Прямо за воротами поток людей разбивался об простой стол словно это был не нескончаемы людской поток, а ручей упирающийся в гранитную глыбу. Простой деревянный стол, которых можно увидеть десятки в школах и конторах, простой стол со свисающим штандартом, за которым сидели люди в черных кожаных плащах со зловещими черепами на фуражках, простой стол об который людской поток разделялся на два, один из них шагал в сторону барк, другой же понуро топал в сторону длинного здания с многочисленным количеством непрестанно дымящих труб, изредка солдаты забирали из толпы людей, уводя их куда-то в большое и зловещее здание.
-Личные вещи выложить на стол, подготовить документы, раздеться. Непрерывно бубнил мегафон над головами входящих.
Отдав сумку, он начал снимать с себя рубаху, видя как соседа с татуировкой женщины схватили и потащили куда то в глубь лагеря. Один из сидящих в плаще людей оглядел его, спросил на немецком, на иврите, потом на русском, внимательно заглянул в глаза, затем спросил на ломаном японском.
- Твои имя, звание?
- Харуми Санхисаи, врач, хирург.
Повернувшись в сторону товарища, спрашивающий произнес.
-Господин Штандартенфюрер, похоже он из союзников, но что он делает на западном фронте?
-Да это странно, нужно передать его разведке они решат, что с ним делать, а пока в первый барак его.
Вернув, мешок и одежду, Харуми отвели в барак, где указав койку и сказав, что он будет полезен, оставили.
В бараке помимо него находилось 18 ребят не старше 8 лет. Все они были чумазые, взлахмоченные и тощие как тростинки, но было то, что поразило Харуси сильнее чем все ранее виденное, у всех этих мальчишек был такой огонь в глазах которым можно было бы сжигать целые города и если не обуздать это пламя то оно спалит их изнутри как спички.
Усевшись на свою койку, он скрестил ноги и стал наблюдать за детьми наблюдающими за ним. Прошел день, наступила ночь, перекрыв глаза он слушал, слушал как за стенами не затихает мегафон, как раздаются крики, плач, стрельба. Слушал как шепчутся эти ребятишки, как застывают на каждый его вдох, подкрадываясь окружают.
- Если вы решили на меня напасть, то на первый раз отделаетесь лишь синяками. Насилие никогда не будет выходом.
Произнес он на русском. Они застыли, застыли так же как застыл воздух вокруг. Он знал, что произойдет дальше, так же как и знал как он отреагирует. Первым напал самый маленький, но и с самым ярким огнем, дальше ринулись остальные, как волки атакуя одновременно, но и по одиночке, но каждый раз откатываясь к стене или кроватям получая тычки и удары, не смертельные не болезненные но обидные. Атаки волчат становились реже, тела их уже устали, синяки болели, но дух, дух сломлен не был, они готовы были атаковать снова, атаковать того с кем их враги говорили как с равным, а значит и он был их враг. Враг которого необходимо уничтожить.
- Вы ошибаетесь если решили, что я на стороне фашистов, вы ошибаетесь считая меня врагом. Гнев ваш силен как огонь в жерле вулкана, но если не обуздать его то вы сгорите в нем, и если вы доверитесь мне, то я помогу вам сделать это. Я Харуми Санхисаи, ветвь Сиреневого Древа, а вы сейчас почки на этой ветви, почки что способны стать листьями, и если Дух ваш не ослабнет то и новыми ветвями.
Они смотрели на него не отводя глаз, кто-то все еще в гневе, кто-то с сомнение, а кто-то и ошарашено. Еще три ночи, волчата пытались загрызть тигра, трижды они вставали перед ним побитыми шмыгая разбитыми носами, трижды он произносил ранее сказанное. И утром четвертого дня, вокруг него собрались семнадцать парней и старший из низ произнес.
- Мы хотим стать листьями.
в углу барака хмыкнули, это был тот мальчишка, что нападал первым и самым яростным. Харуми посмотрел на него, улыбнулся и кивнув остальным произнес.
- Приняв мое предложение, вы выросли ученики мои, дальше будет еще сложнее. И Начнем обучение прямо сейчас, нападайте, так же как нападали ночью.
Переглядываясь с сомнение во взгляде, они нерешительно обступили его не спеша вновь ощутить болезненные удары.
-Ну же!
Выкрикнул он, и сделал шаг вперед, мальчишки напали, и казалось бы, что ничего не изменилось, все те же синяки, все та же стена защиты их учителя, но отбивая их удары он начал комментировать, как правильно стоять, как правильно принимать удары, как правильно атаковать. На крики и шум заглядывали охранники, но лишь ухмылялись считая, что гость наказывает детишек за их грязнокровость. День за днем, порой ночью проходили тренировки, и постоянно они начинались одинаково, с хмыкающего в углу волчонка. С каждой тренировкой ребята стояли тверже, двигались плавнее, после выполнения ночных тренировок, лавируя между кроватями, стоя на одной ноге и уворачиваясь в сторону от летящих в них предметов, подушек, кружек, порой ножей.
День за днем, почки набухали готовясь лопнуть и явить миру еще маленькие, хрупкие но листочки. Ведь с каждым днем они учились сдерживать гнев, готовя его для удара, готовя гневом своим испепелить защиту врага.
Во время тренировок, он посматривал на волчонка, который впитывал каждое его слово, каждый прием его, наблюдал как тот тайком пытается повторить то же что делали его бывшие собратья. Он подошел к нему.
- Я вижу что ты хочешь быть с нами, я вижу, что ты хочешь учится, покажи мне чему ты обучился.
Волчонок привычно хмыкнул, и напал, один и молча. Удары его были плавными, так же как и движения, он наносил точные и размеренные удары, тратя на них минимум сил, и тут все наблюдающие ахнули. Волчонок увернувшись нанес удар по Харуми и попал, да лишь задел, но он был первым кто смог это сделать. Бой остановился. Харуми улыбнулся и произнес.
- Молодец, восемнадцатый сиреневый листок, но помни это лишь начало.
Не успели его товарищи поздравить, как заскрежетал засов на двери, и в барак вошел один из тех людей в кожаных плащах.
- Мы проверили Вас Харуми. И просим Вас пройти с нами. А вас детки прошу пройти с в барак номер 4.
Выйдя на промозглый ветер Харуми поежился, он смотрел как его листья уводят в другой барак, к которому вели и его, только другой, ровной дорогой.
- Вы наверное хотите знать, что случится с вашими соседями, сейчас вы это увидеть.
Они вошли, тесное помещение, и смотровое окно, через толстое стекло было видно как мальчишки вошли в помещение, как их заставили раздеться и оставили стоять голыми. Закрылись двери, и загорелась красная под потолком лампочка.
-Lassen Sie den Gas.
Услышал он, и в ужасе посмотрел на листочки, такие хрупкие и таки беззащитные. Потом посмотрел на того кто должен был выполнить столь ужасный приказ. Кулаки его сжались готовясь к атаке...
Раздавшийся гудок паровоза, вывел его из дремоты и он выглянул в окно, там на залитых солнцем деревьях распускались почки. Раздался стук в дверь и склонившись в почтительном поклоне в купе вошел мужчина, в руках он нес пиал с горячим чаем.
- учитель, мы скоро прибываем, я принес вам укрепляющий отвар.
- А ты изменился Волчонок. Уже не хочешь перегрызть вредному узкоглазому горло ночью, как тогда? ХеХе КхеКхе
Закашлявшись он отхлебнул из пиала и выглянул в окно, где медленно наплывала железнодорожная станция. А мужчина тихо хмыкнул.
Из поезда, помимо спешащих по своим делам людей, вышли двое, старик скрюченный в вопросительный знак, и поддерживающий его мужчина, сойдя с перрона, они двинулись по знакомой болью и страхом многим людям дороге. Когда на старика нападал очередной приступ кашля они останавливались на передышку, и мужчина передавал старику флягу с водой или же шел вдоль дороги и собирал цветы. Спустя несколько часов, они добрались до зловещей надписи и вошли внутрь двора, пройдя еще несколько десятков метров, оба они в молчании водрузили цветы на остатки барака номер четыре, где их свела судьба, барака откуда выбрались лишь юноша, залитый кровью, и волчонок едва не теряющий от кашля сознание…
*Труд освобождает(нем)
*Пустить газ(нем)
-Ученики мои, вы стали адептами одной из самых древних и тайных школ на земле. Школы Сиреневого Древа. Испытывая свои тело и дух вы пройдете путь от семени до листка.
Прожектор нестерпимо бил по глазам. Подгоняемый тычками и ударами, молодой парень, придерживая куль с одеждой и минимум личных вещей, топал в сторону покрытых ржавченой ворот. По обе стороны от потока людей раздавались короткие команды на немецком, разбавляемые лаем собак. Неожиданно стоявший перед ним мужчина набросился на одного из солдат попытавшись отнять у него оружие. Раздался выстрел и человек, картинно вскинув руки, упал на спину, в голубых глазах его так и не погас огонь ненависти к конвоирам, а толпа, обреченно склонив голову, шла дальше, не обращая внимания на выстрелы раздававшиеся то вверх по течению то вниз, лишь изредка некоторые люди вздрагивали, когда лай собак или выстрел раздавался совсем рядом.
Шаг за шагом, поток людей приближался к массивным воротам. Парень запрокинул голову и сглотнув поежился, прожектор скользнул вверх по воротам на которых пугающе высветилась надпись "Arbeit macht frei". Прямо за воротами поток людей разбивался об простой стол словно это был не нескончаемы людской поток, а ручей упирающийся в гранитную глыбу. Простой деревянный стол, которых можно увидеть десятки в школах и конторах, простой стол со свисающим штандартом, за которым сидели люди в черных кожаных плащах со зловещими черепами на фуражках, простой стол об который людской поток разделялся на два, один из них шагал в сторону барк, другой же понуро топал в сторону длинного здания с многочисленным количеством непрестанно дымящих труб, изредка солдаты забирали из толпы людей, уводя их куда-то в большое и зловещее здание.
-Личные вещи выложить на стол, подготовить документы, раздеться. Непрерывно бубнил мегафон над головами входящих.
Отдав сумку, он начал снимать с себя рубаху, видя как соседа с татуировкой женщины схватили и потащили куда то в глубь лагеря. Один из сидящих в плаще людей оглядел его, спросил на немецком, на иврите, потом на русском, внимательно заглянул в глаза, затем спросил на ломаном японском.
- Твои имя, звание?
- Харуми Санхисаи, врач, хирург.
Повернувшись в сторону товарища, спрашивающий произнес.
-Господин Штандартенфюрер, похоже он из союзников, но что он делает на западном фронте?
-Да это странно, нужно передать его разведке они решат, что с ним делать, а пока в первый барак его.
Вернув, мешок и одежду, Харуми отвели в барак, где указав койку и сказав, что он будет полезен, оставили.
В бараке помимо него находилось 18 ребят не старше 8 лет. Все они были чумазые, взлахмоченные и тощие как тростинки, но было то, что поразило Харуси сильнее чем все ранее виденное, у всех этих мальчишек был такой огонь в глазах которым можно было бы сжигать целые города и если не обуздать это пламя то оно спалит их изнутри как спички.
Усевшись на свою койку, он скрестил ноги и стал наблюдать за детьми наблюдающими за ним. Прошел день, наступила ночь, перекрыв глаза он слушал, слушал как за стенами не затихает мегафон, как раздаются крики, плач, стрельба. Слушал как шепчутся эти ребятишки, как застывают на каждый его вдох, подкрадываясь окружают.
- Если вы решили на меня напасть, то на первый раз отделаетесь лишь синяками. Насилие никогда не будет выходом.
Произнес он на русском. Они застыли, застыли так же как застыл воздух вокруг. Он знал, что произойдет дальше, так же как и знал как он отреагирует. Первым напал самый маленький, но и с самым ярким огнем, дальше ринулись остальные, как волки атакуя одновременно, но и по одиночке, но каждый раз откатываясь к стене или кроватям получая тычки и удары, не смертельные не болезненные но обидные. Атаки волчат становились реже, тела их уже устали, синяки болели, но дух, дух сломлен не был, они готовы были атаковать снова, атаковать того с кем их враги говорили как с равным, а значит и он был их враг. Враг которого необходимо уничтожить.
- Вы ошибаетесь если решили, что я на стороне фашистов, вы ошибаетесь считая меня врагом. Гнев ваш силен как огонь в жерле вулкана, но если не обуздать его то вы сгорите в нем, и если вы доверитесь мне, то я помогу вам сделать это. Я Харуми Санхисаи, ветвь Сиреневого Древа, а вы сейчас почки на этой ветви, почки что способны стать листьями, и если Дух ваш не ослабнет то и новыми ветвями.
Они смотрели на него не отводя глаз, кто-то все еще в гневе, кто-то с сомнение, а кто-то и ошарашено. Еще три ночи, волчата пытались загрызть тигра, трижды они вставали перед ним побитыми шмыгая разбитыми носами, трижды он произносил ранее сказанное. И утром четвертого дня, вокруг него собрались семнадцать парней и старший из низ произнес.
- Мы хотим стать листьями.
в углу барака хмыкнули, это был тот мальчишка, что нападал первым и самым яростным. Харуми посмотрел на него, улыбнулся и кивнув остальным произнес.
- Приняв мое предложение, вы выросли ученики мои, дальше будет еще сложнее. И Начнем обучение прямо сейчас, нападайте, так же как нападали ночью.
Переглядываясь с сомнение во взгляде, они нерешительно обступили его не спеша вновь ощутить болезненные удары.
-Ну же!
Выкрикнул он, и сделал шаг вперед, мальчишки напали, и казалось бы, что ничего не изменилось, все те же синяки, все та же стена защиты их учителя, но отбивая их удары он начал комментировать, как правильно стоять, как правильно принимать удары, как правильно атаковать. На крики и шум заглядывали охранники, но лишь ухмылялись считая, что гость наказывает детишек за их грязнокровость. День за днем, порой ночью проходили тренировки, и постоянно они начинались одинаково, с хмыкающего в углу волчонка. С каждой тренировкой ребята стояли тверже, двигались плавнее, после выполнения ночных тренировок, лавируя между кроватями, стоя на одной ноге и уворачиваясь в сторону от летящих в них предметов, подушек, кружек, порой ножей.
День за днем, почки набухали готовясь лопнуть и явить миру еще маленькие, хрупкие но листочки. Ведь с каждым днем они учились сдерживать гнев, готовя его для удара, готовя гневом своим испепелить защиту врага.
Во время тренировок, он посматривал на волчонка, который впитывал каждое его слово, каждый прием его, наблюдал как тот тайком пытается повторить то же что делали его бывшие собратья. Он подошел к нему.
- Я вижу что ты хочешь быть с нами, я вижу, что ты хочешь учится, покажи мне чему ты обучился.
Волчонок привычно хмыкнул, и напал, один и молча. Удары его были плавными, так же как и движения, он наносил точные и размеренные удары, тратя на них минимум сил, и тут все наблюдающие ахнули. Волчонок увернувшись нанес удар по Харуми и попал, да лишь задел, но он был первым кто смог это сделать. Бой остановился. Харуми улыбнулся и произнес.
- Молодец, восемнадцатый сиреневый листок, но помни это лишь начало.
Не успели его товарищи поздравить, как заскрежетал засов на двери, и в барак вошел один из тех людей в кожаных плащах.
- Мы проверили Вас Харуми. И просим Вас пройти с нами. А вас детки прошу пройти с в барак номер 4.
Выйдя на промозглый ветер Харуми поежился, он смотрел как его листья уводят в другой барак, к которому вели и его, только другой, ровной дорогой.
- Вы наверное хотите знать, что случится с вашими соседями, сейчас вы это увидеть.
Они вошли, тесное помещение, и смотровое окно, через толстое стекло было видно как мальчишки вошли в помещение, как их заставили раздеться и оставили стоять голыми. Закрылись двери, и загорелась красная под потолком лампочка.
-Lassen Sie den Gas.
Услышал он, и в ужасе посмотрел на листочки, такие хрупкие и таки беззащитные. Потом посмотрел на того кто должен был выполнить столь ужасный приказ. Кулаки его сжались готовясь к атаке...
Раздавшийся гудок паровоза, вывел его из дремоты и он выглянул в окно, там на залитых солнцем деревьях распускались почки. Раздался стук в дверь и склонившись в почтительном поклоне в купе вошел мужчина, в руках он нес пиал с горячим чаем.
- учитель, мы скоро прибываем, я принес вам укрепляющий отвар.
- А ты изменился Волчонок. Уже не хочешь перегрызть вредному узкоглазому горло ночью, как тогда? ХеХе КхеКхе
Закашлявшись он отхлебнул из пиала и выглянул в окно, где медленно наплывала железнодорожная станция. А мужчина тихо хмыкнул.
Из поезда, помимо спешащих по своим делам людей, вышли двое, старик скрюченный в вопросительный знак, и поддерживающий его мужчина, сойдя с перрона, они двинулись по знакомой болью и страхом многим людям дороге. Когда на старика нападал очередной приступ кашля они останавливались на передышку, и мужчина передавал старику флягу с водой или же шел вдоль дороги и собирал цветы. Спустя несколько часов, они добрались до зловещей надписи и вошли внутрь двора, пройдя еще несколько десятков метров, оба они в молчании водрузили цветы на остатки барака номер четыре, где их свела судьба, барака откуда выбрались лишь юноша, залитый кровью, и волчонок едва не теряющий от кашля сознание…
*Труд освобождает(нем)
*Пустить газ(нем)
